Китай готовится к затяжной торговой войне

В администрации Трампа предполагали, что китайская экономика не выдержит давления, и Си Цзиньпин ради сохранения стабильности пойдет на уступки. Это дало Белому дому ложное ощущение контроля и привело к недооценке скорости и жесткости китайского ответа.

Пекин, со своей стороны, не предпринял попыток смягчить западные опасения, связанные с новой волной дешевого китайского экспорта, который уже подорвал индустриальную базу многих стран в 2000-х. Вместо этого китайские официальные лица перешли к воинственной риторике. Так, в марте посольство КНР в Вашингтоне заявило, что Китай «готов сражаться до конца» — не только в торговой войне, но и в любой другой. Эта демонстрация решимости не приблизила стороны к компромиссу и не убедила международное сообщество в стремлении Пекина избежать конфронтации.

Белый дом переключился с попыток перестройки мировой торговой системы на прямое давление на китайскую экономику. Си и его окружение не питают иллюзий: выиграть полноценную торговую войну с США Китай не может, но готовы затянуть противостояние, рассчитывая на внутренние издержки Вашингтона.

Трамп делает ставку на публичную дипломатическую демонстративность. Каждое решение озвучивается лично им, он настаивает на образе «главного переговорщика». Си, напротив, дистанцирован от повседневного процесса: одобряет решения уже после согласования, избегая прямых переговоров. Такое расхождение политических стилей делает компромисс маловероятным: встреча с Трампом в Пекине воспринимается как уступка без явных выгод и с имиджевыми рисками.

В Пекине помнят, как после визита Трампа в 2017 году США резко обострили торговые претензии. Кроме того, там опасаются сценария, подобного встрече Владимира Зеленского с Трампом, когда разногласия стали достоянием публики. В логике китайской политики такие исходы недопустимы.

Китай за последние годы провел масштабную подготовку к торговой изоляции. Промышленность адаптирована к ограничениям, цепочки поставок — укреплены, государственные корпорации и региональные власти мобилизованы для поддержки внутреннего спроса и занятости. Приняты новые законы об экспортном контроле, санкциях и борьбе со шпионажем. Для транснациональных компаний это создало правовую ловушку между американскими и китайскими режимами регулирования.

Власти также стимулируют развитие юаневой финансовой инфраструктуры, чтобы снизить зависимость от доллара. Делается ставка на фискальные стимулы и поддержку малого бизнеса, а также на ускорение перехода к модели внутреннего потребления.

Идеологически это сопровождается обновленной риторикой о «проглатывании горечи» (чику), которая призывает население стойко переносить внешнее давление. Возвращение в публичное поле Джека Ма демонстрирует частичный возврат к приватному сектору — но под жестким контролем государства.

На международной арене Пекин стремится минимизировать эффект американского протекционизма. Идут переговоры о зонах свободной торговли с Персидским заливом, восстановлены консультации с Японией и Южной Кореей, усиливается диалог с ЕС. На встрече министров в Юго-Восточной Азии Си Цзиньпин подтвердил приоритет экономических связей с Вьетнамом и другими транзитными странами.

Китай позиционирует себя как предсказуемую альтернативу Вашингтону. В апреле газета People's Daily предложила инвесторам «использовать определенность Китая как хедж от американской непредсказуемости». Однако структурные слабости китайской экономики сохраняются, и вопрос о достижении устойчивого роста остается открытым.

Подход Трампа, выстроенный на лозунге America First, не требует максимального давления. Более тонкая стратегия — поставить Пекин перед дилеммой. Например, допустить сохранение торгового дефицита, но изменить его структуру в пользу США: добиться профицита в критически важных секторах (полупроводники, ИИ, чистая энергетика), а также вернуть Китай к инвестициям в американские активы.

Частичное возвращение вложений в Treasuries может обеспечить до $43 млрд инвестиций и стабилизировать рынок долговых бумаг США, особенно в условиях необходимости рефинансирования $36 трлн долга. Это станет сигналом поддержки долларовой системы и снизит разговоры о дедолларизации.

Секторальные тарифы, выстроенные по принципу поэтапного снижения в обмен на закупки США, могут позволить обеим сторонам сохранить лицо и перераспределить издержки. Такая схема выглядит реалистичной — особенно с учетом ограниченности времени, ресурсов и политических возможностей для обеих сторон.

Темпы роста в Китае замедлились, но пока не превратились в рецессию. По оценке JPMorgan, экономика США также замедлится во второй половине 2025 года. В обеих странах решения принимают пожилые элиты, но последствия затрагивают молодежь.

В Китае поколение, выросшее после 1970-х, ожидает устойчивого роста, а не самопожертвования. После шока пандемии COVID-19 напряженность в отношениях с США воспринимается как удар по личному будущему: блокируется доступ к международному образованию и карьере. Социальный контракт трещит, а готовность «есть горькое» может исчезнуть.

И в США, и в Китае растет осознание: те, кто у власти, готовы заложить будущее следующих поколений ради краткосрочных целей. Это создает долгосрочные риски — и делает поиск сбалансированной сделки стратегически необходимым.