«В нашем мире очень легко игнорировать страдания» Как создавать иллюстрации, которые правдиво передадут опыт других людей и покажут главное. Интервью с Брайаном Штауффером

Художник из США Брайан Штауффер посвятил всю свою жизнь поиску и созданию графических образов, объясняющих сложные социальные явления и события мирового масштаба. Его работы иллюстрируют тексты главных мировых медиа: TIME, The New Yorker, The Nation, Esquire, GQ, The New York Times, Der Spiegel… В каждом из них рисунок Брайана задает тон, показывает отношение к происходящему и очень сильно впечатляет точностью, с которой автор отражает происходящее. Мы поговорили с художником о его подходе к созданию иллюстраций, самых сложных заданиях и войне в Украине.

— Брайан, пролистав твой Инстаграм, я словил себя на мысли, что он представляет собой хронику главных мировых событий и социальных явлений последних лет. Ставил ли ты себе цель сделать иллюстративную летопись?

— Работы, которые вы видите в моих аккаунтах, представляют собой сочетание иллюстраций, заказанных крупными журналами и газетами, и работ, которые я считаю необходимыми создавать самостоятельно. Что произошло за эти годы, так это то, что моя личная работа, посвященная изучению социальных проблем, создала репутацию человека, способного вдумчиво обращаться с деликатными темами. Я думаю, что это хроника в процессе.

— Если некоторые из этих событий или явлений описывать словами, может понадобиться несколько минут. А если посмотреть на картинку — все становится понятно за пару секунд. К этому стремятся все художники?

— Я не могу говорить по поводу других художников, но я хочу, чтобы мои мои образы были понятны. Чтобы глаз зрителя остановился и рассматривал посылы в моих изображениях. И важно, чтобы эти посылы зритель нашел сам, без комментариев или объяснений. Они должны быть найдены быстро, чтобы не показаться скучными или непонятными. Некоторых художников очень интересует таинственность произведения, но лично для меня важнее убедиться, что “дверь понимания” в моих иллюстрациях открыта достаточно широко.

— Кто самые великие художники-иллюстраторы и что делает их такими?

— На этот вопрос почти невозможно ответить. В ближайшие дни кто-то может сделать на много более лучшую работу, чем те художники, которых я назову.

В соцсетях мы часто видим, что художники с лучшими маркетинговыми способностями привлекают больше аудитории, чем художники с лучшими художественными способностями. Но так было всегда. В работах других художников я ценю не то, на сколько они популярны, а то, удивляют ли они и показывают ли что-то неожиданное. Я очень ценю это в мире, в котором часто все одинаковое.

— Давай представим, что происходит какое-либо событие или в обществе становится заметным некое явление. Тебе нужно создать иллюстрацию. Как ты ищешь нужную графическую форму или сюжет, чтобы воплотить их суть?

— У меня нет определенного поэтапного процесса. Некоторые люди имеют механические способы поиска идей в виде составления списка слов и создание линий-связей между ними. Формулы создают шаблонные работы! Если я обучу группу студентов какому-то процессу, почти все из них сделают идентичные работы. Лучший совет, который я могу дать — окружите себя работой, которую вы любите. Это заставит вас подняться до уровня, которым вы себя окружили. Уникальный жизненный путь каждого человека, каким бы скучным, по нашему мнению, он не был, дает возможность посмотреть на каждую тему по-особому. Единственный процесс, которым, я думаю, что могу поделиться с вами, основан на эмпатии.

Слово эмпатия является очень попсовым в наши дни. Тем не менее, это самый мощный мой инструмент. Когда я берусь за какую-то тему, я ставлю себя на место людей, переживших то или иное событие, спрашиваю себя как бы его ощущал я. Какие образы с ним ассоциируются и не являются ли они клишейными. Потом я представляю как этот человек увидит мою иллюстрацию в газете и что он ответит на вопросы о том, правильно ли я его понял, правильно ли отобразил его чувства, правдиво ли передал его историю? Или он скажет, что эта иллюстрация обесценивает его опыт и саботирует возможность заставить других людей по-настоящему понять его?

Например, у меня было задание проиллюстрировать обложку The Boston Globe Magazine после того, как большое количество бостонских полицейских покончило жизнь самоубийством. Один случай касался офицера, который впал в сильную депрессию, после ряда тревожных преступлений. Его нашли мертвым от огнестрельного выстрела в голову, который он нанес сам себе, посреди нетронутого заснеженного поля. Редакция обсуждала возможность изобразить это событие с помощью жесткой и кровавой сцены. Однако я поставил себя на место этого офицера, представив себе одиночество и отчаяние, которые он должен был испытывать в последние минуты перед тем, как застрелиться. Для меня это история об отчаянии, а не о самом акте самоубийства. Поэтому я изобразил его в виде пустой фигуры, одиноко стоящей в заснеженном поле с пистолетом у виска. Я беспокоился о том, что его семья увидит это изображение на улицах Бостона.

В день публикации я получил сообщение от жены этого офицера, в котором говорилось, что до этой иллюстрации она чувствовала, что по-настоящему никто не понимал как сильно ее муж страдал.

— Сколько скетчей ты создаешь, прежде чем принять решение каким будет финальный результат?

— Обычно я делаю около пяти скетчей, но иногда меньше. А иногда на много больше. На тему, которую я чувствую хорошо и разбираюсь в ней, я делаю 20–30 набросков.

— Война в Украине. Возможно ли в одной иллюстрации отобразить весь ужас и трагедию этой войны?

— Нет, но можно показать страшные события, которые там происходят, с точки зрения их участников.

— Как ты узнал о начале войны?

— Я начал следить за конфликтом на Донбассе еще в 2014 году, когда поддерживаемые Россией сепаратисты сбили малазийский Боинг. Путин отрицал свою причастность, но мир знал что они сделали. Я сделал иллюстрацию, которая появилась на обложке New Yorker. На ней смятая передняя часть самолета удлиняется в виде носа Пиноккио.

Также я сделал несколько иллюстраций в октябре 2021 года, когда российские войска начали стягивать войска к границе Украины.

— В Украине иногда говорят: «Америка далеко. Им все равно, что происходит у нас, ведь на них это никак не отразится.» Это так?

— Это далеко не так. Страны, которы находятся далеко от Украины также имеют чувство сострадания. Я думаю, что большинство присутствующих тут видят опасность для всего мира, если Россия добьется успеха. Они также видят большой просчет Путина. Потому что каким бы умным не был человек, он обречен, если окружен подхалимами, построившими свою карьеру на том, чтобы говорить боссу то, что он хочет слышать. Думаю, многих утешает то, что Путин не безотказная машина.

— Все ли в США однозначно относятся к России и той войне, которую она ведет в Украине?

— Проблема, с которой мы сталкиваемся в США, заключается в том, что очень многие хотят, чтобы конфликты и их решения были простыми. В США — стране с чрезвычайно разнообразным населением, различными религиями и этническими группами — проблемы далеки от простоты. Простота — враг истины. Но жизнь и смерть на контрасте действительно выглядят просто. Поэтому во вторжении в Украину не нужно выдумывать сложностей для понимая очевидных вещей — там убивают гражданское население. И используют средства пропаганды, чтобы оправдать это.

— Работаешь ли ты сейчас над какими-либо иллюстрациями, посвященными происходящему в Украине?

— Я сделал несколько иллюстраций об Украине, который появились на обложках Der Spiegel, The Nation, Rolling Stone и других изданий.

— Не молчать и не дистанцироваться от войны — это смелый поступок?

— Я не считаю себя храбрым. Я думаю, что это больше о желании знать правду о мире. Это может быть трудно, но это не смелость. В нашем мире очень легко игнорировать страдания, происходящие прямо сейчас, пока я отвечаю на ваш вопрос. Но нашем мире и много хорошего. Это тоже игнорировать не стоит, ведь оно случается каждый день.

— Что тебе помогает в сложных ситуациях не терять надежду?

— Благодарность и перспектива. Я начинаю чувствовать безнадежность, когда перестаю двигаться вперед, перестаю находить задачи, которые интересны или важны для меня. Чтобы преодолеть страх и попробовать что-то новое.

— Возможна ли выставка твоих работ в Украине после войны?

— Да. Я только что был в Берлине на открытии выставки пятидесяти моих работ, которые были сделаны за последние несколько лет. Мероприятие было запланировано более года назад, но приобрело особую актуальность в последние месяцы. Оно продлится до августа, и потом, в течение двух лет, работы посетят около 10 других площадок. Я определенно хочу планировать больше выставок.

— Закончи это интервью тремя словами.

— Работать каждый день.

Интервью: Сергей Гутаковский

Редактор: Сергей Фомкин

2022