Винс Гиллиган в третий раз подряд доказал, что способен запускать проекты высочайшего уровня. Даже если оставшиеся семь эпизодов «Pluribus» разочаруют, первые две серии — обе написаны и поставлены самим Гиллиганом — уже можно считать образцовой экспозицией. Впрочем, ожидать провала не приходится: Apple TV без промедления продлили проект на второй сезон.
Пока многие интеллектуалы стриминговых платформ заняты модными темами XXI века — от влияния капитала до гендерных противоречий, — Гиллиган обращается к вопросам, не теряющим актуальности столетиями. Его предыдущая работа «Лучше звоните Солу» маскировалась под криминальную драму, но в итоге оказалась современной вариацией на тему «Царя Эдипа». Новый же «Pluribus» ставит под сомнение фундамент западного мира — ценность индивидуализма. Это недвусмысленно подчеркивает и название, отсылающее к латинскому девизу на Большой печати США: «E pluribus unum», «Из многих — единое».
Рекламная кампания проекта раскрывала детали дозированно. Сначала было известно лишь то, что Гиллиган, работавший когда-то над «Секретными материалами», возвращается к фантастике, а главную роль сыграет Рэй Сихорн, знаменитая по «Лучше звоните Солу». Неясные тизеры мало что объясняли. Позже появилась официальная аннотация, но и она обходила стороной ключевую интригу: Apple TV ограничились описанием истории глубоко несчастной писательницы по имени Кэрол, которой предстоит «спасти мир от счастья». Ничто не указывало на то, что речь пойдет о коллективном разуме.
Фантасты обращаются к идее коллективного разума почти сто лет: одним из ранних примеров считается роман британца Олафа Стэплдона «Последние и первые люди», где марсиане действуют как единое сознание. В последние годы к этой теме обращались разве что создатели «Рика и Морти» — и то в пародийном ключе, хотя серия о «планете-улье» местами неожиданно перекликается с «Pluribus».
Гиллиган действительно подходит на роль автора, который способен рассмотреть эту идею всерьез. С самого успеха «Во все тяжкие» его стилевым приемом стали продолжительные немые сцены, где персонажи сосредоточенно что-то мастерят — будь то хитроумная ловушка или разборка автомобиля в поисках прослушки. В «Pluribus» он масштабирует этот прием до предела: теперь в подобных эпизодах может участвовать восемь миллиардов статистов — то есть все жители Земли, объединенные общим сознанием. В кадре, разумеется, появляется лишь их малая часть, но и этого достаточно, чтобы происходящее выглядело почти как хореография. В версии Гиллигана коллективный разум действует как всесильный бог логистики.
«Pluribus» во многом перекликается с «Задачей трех тел» — еще одним масштабным научно-фантастическим проектом, поставленным Дэвидом Бениоффом и Д. Б. Уайссом, создателями «Игры престолов». В той истории молодая китайская исследовательница Е Вэньцзе, дочь репрессированного ученого, на фоне Холодной войны и Культурной революции решается обратиться к пришельцам: человечество, по ее мнению, утратило способность управлять собой и нуждается в внешнем кураторе. Авторы, пусть и не оправдывают ее поступок, все же показывают, почему для героини он выглядел единственно возможным.
Однако «Задача трех тел» довольно быстро возвращается к знакомой схеме противостояния «мы против захватчиков». Постепенно выясняется, что инопланетяне — обычные колонизаторы-расисты, а их сторонники на Земле, последователи Е Вэньцзе, — «иноагенты» с промытыми мозгами. В итоге зрителя вынуждают симпатизировать национальным спецслужбам, как бы сомнительно те ни действовали.
Гиллиган же идет куда дальше в переосмыслении жанра. Старт «Pluribus» почти зеркально повторяет завязку «Задачи трех тел»: радиотелескоп фиксирует сигнал из космоса. Но атмосфера здесь заметно приземленнее, в духе других работ Гиллигана: никакой мрачной секретной базы в горах — лишь неприметный офис; вместо гениальной исследовательницы — обычные зануды в свитерах, которым далеко не сразу удается распознать структуру сообщения, поскольку код не напоминает ни один земной язык. Главное же отличие — в мотивации таинственных пришельцев: они не захватчики, а благодетели.
Узнав о существовании людей, инопланетная цивилизация отправила на Землю генетический код существа, напоминающего вирус, который наделяет носителей способностью объединяться в коллективный разум. Сигнал путешествовал столетиями, но стоило ему достичь планеты, как утопия возникла почти мгновенно. Ученые из чистого любопытства воссоздали этот «вирус» в лаборатории, сами заразились — и процесс стал необратимым. Ковид, по крайней мере, не внушал больным, что поделиться инфекцией с другом — отличная идея.
Единственным человеком в США, которого пандемия обошла стороной, стала Кэрол Стурка, известная писательница, искренне ненавидящая собственные эротические романы. Кэрол, воспитанная на тех же фильмах, что и зрители, сперва убеждена, что стала свидетелем инопланетного вторжения. «Нет», — поправляет ее инфицированный мужчина на экране телевизора (до пандемии он занимал высокий государственный пост), — «инопланетная только технология. Нас никто не порабощал, не лишал памяти и не вселялся в наши тела». Теперь каждый человек получил доступ к знаниям и опыту всех остальных. Все умеют пилотировать самолеты и проводить операции на сердце. Исчезли бедность и роскошь, гендеры и расы, армии и президенты. Все счастливы.
Кроме того, носители «вируса» ведут себя как друзья всего живого: не убивают ради пищи и готовы — скорее всего, из жалости — выполнять любые просьбы редких незараженных, будь то ночь в апартаментах Элвиса Пресли или перелет на «борту номер один». По крайней мере, до того момента, когда найдется способ ассимилировать оставшихся. Коллективный разум еще не знает, как именно это сделать, но в его распоряжении — знания всех ученых планеты.
Однако за подобный рай пришлось заплатить высокую цену. Погибли миллионы: чей-то организм просто не выдержал «вирус», кто-то оказался за рулем или в другой опасной ситуации, когда начались судороги, сопровождающие заражение. Но тогда никто не мог этого предвидеть.
Жанр будто обязывает: мрачная и уставшая от жизни писательница должна каким-то невероятным образом спасти человечество. Кэрол и сама уверена, что ее роль именно в этом. Но объединенное человечество считает иначе: спасать нужно как раз тех немногих несчастных, что остались поодиночке, вроде самой Кэрол. И у зрителя нет твердых оснований верить, что правда целиком на ее стороне. Допустим, ей удастся вернуть статус-кво — что тогда? Как она будет жить, услышав о новой войне или проходя мимо бездомного на улице? А ведь это неизбежно вернется вместе со старым миром.
Западная массовая культура давно закрепила идею: нет ничего ценнее существующего порядка. Почти любая история о нашествии пришельцев или зомби-апокалипсисе в итоге сводится к призыву дорожить тем, что есть. Даже «Задача трех тел» придерживается этой логики, пусть и с оговорками. Гиллиган — один из немногих, кто осмеливается спросить: нужно ли вообще спасать мир в его нынешнем виде?
Одна из самых выразительных сцен в первых двух сериях — встреча «отщепенцев», которую инфицированные устраивают специально для них. На всю планету таких всего двенадцать (да-да, отсылка к апостолам очевидна), но Кэрол приглашает лишь шесть человек, говорящих по-английски, демонстративно отказавшись от помощи коллективного разума в переводе. И тут происходит важное: помимо самой Кэрол, все прибывшие — жители густонаселенного Глобального Юга. Выясняется, что прежний порядок ценит только белая американка. Остальные вовсе не против мира, где паспорт, язык и цвет кожи больше ничего не определяют, — и ждут обещанной ассимиляции с заметным нетерпением.
Разумеется, Гиллиган в любой момент может развернуть историю и превратить «Pluribus» в привычный сюжет о борьбе за нормальность. Возможно, истинное предназначение «вируса» — подготовить для инопланетян покорную рабочую силу. Возможно, зараженные со временем решат насильно ассимилировать тех, кто устоял. Но тогда встает вопрос: зачем ему вообще рассказывать стандартную фантастическую историю? Гораздо проще было бы снять еще один спин-офф «Во все тяжкие».
Пока же «Pluribus» выглядит как увлекательный мысленный эксперимент — почти философская задача из ряда дилемм вагонетки. Сила и возможности коллективного разума впечатляют, но и Кэрол невозможно не сопереживать — и дело здесь не только в выдающейся игре Рэй Сихорн. Просто аргументы в пользу нового мира полностью рациональны, тогда как принять его эмоционально куда сложнее.
В конфликтах вроде «одиночка против толпы», «человек против машины» или «человек против Бога» — а единое сознание восьми миллиардов людей совмещает в себе оба последних образа — мы неизбежно оказываемся на стороне отдельного человека. Никто пока не придумал такую утопию, ради которой мы были бы готовы отказаться от собственного «я». Так работают наши культурные инстинкты. Готова ли аудитория переступить через них и, главное, стоит ли это делать — вопросы, которые на стримингах почти никогда не поднимают. Гиллиган — редкое исключение.