Сирия проводит первые выборы после свержения Асада

В воскресенье, 5 октября, в Сирии проходят парламентские выборы — первые с тех пор, как в декабре в результате наступления повстанцев был свергнут многолетний автократ Башар Асад.

На протяжении почти полувека правления династии Асадов в стране регулярно проходили выборы, в которых формально могли участвовать все граждане. На деле же парламент неизменно контролировала партия Баас, а сами голосования считались фикцией.

По словам аналитиков, единственная реальная конкуренция в те годы происходила до дня голосования — внутри самой партии Баас, где члены боролись за включение в списки кандидатов.

Однако и нынешние выборы нельзя назвать полностью демократическими. Большинство мест в Народном совете распределят выборные коллегии в округах, а примерно треть назначит временный президент Ахмад аш-Шараа.

Хотя прямого народного голосования не будет, результаты станут показателем того, насколько серьезно временные власти намерены обеспечить политическую инклюзивность — прежде всего участие женщин и представителей меньшинств.

Народный совет Сирии состоит из 210 депутатов, из которых две трети будут избраны в воскресенье, а треть назначена. Избираемые мандаты распределяются между округами пропорционально численности населения, при этом голосование проводят выборные коллегии в каждом округе.

Теоретически около 7 тысяч членов выборных коллегий из 60 округов — сформированных из числа местных кандидатов специальными комиссиями — должны избрать 140 депутатов.

Однако голосование в провинции Эс-Сувейда и в районах северо-востока, контролируемых курдскими силами Сирийских демократических сил, отложено на неопределенный срок из-за напряженности между местными администрациями и центральным правительством в Дамаске. Эти места останутся вакантными.

Таким образом, на практике около 6 тысяч членов выборных коллегий проголосуют примерно в 50 округах за 120 депутатов.

Крупнейшим округом считается тот, что включает город Алеппо: здесь 700 членов коллегий выберут 14 депутатов. В Дамаске — 500 избирателей, которые распределят 10 мест. Все кандидаты выдвигаются из числа членов самих коллегий.

После свержения Асада временные власти распустили все существовавшие политические партии, большинство из которых были тесно связаны с прежним режимом, и пока не создали механизм для регистрации новых. Поэтому все претенденты участвуют в выборах как независимые.

Временные власти заявляют, что провести всеобщее голосование сейчас невозможно: за годы почти 14-летней гражданской войны миллионы сирийцев были вынуждены покинуть свои дома внутри страны или за ее пределами, и многие утратили личные документы, что делает создание точных списков избирателей нереальным.

Срок полномочий нынешнего парламента составит 30 месяцев. За это время правительство должно подготовить условия для проведения всеобщих выборов.

Отсутствие народного голосования вызвало критику как проявление недемократичности, однако некоторые аналитики считают доводы властей обоснованными.

«Мы даже не знаем, сколько сирийцев сегодня находится в Сирии», — говорит старший аналитик компании Karam Shaar Advisory Бенжамен Фев, указывая на масштаб внутреннего и внешнего перемещения населения. По его словам, «в нынешних условиях крайне сложно составить избирательные списки или организовать участие сирийцев из диаспоры в голосовании по месту проживания».

Старший научный сотрудник Arab Reform Initiative и аналитического центра Chatham House Хайд Хайд отмечает, что гораздо большую тревогу вызывает непрозрачность критериев отбора выборщиков.

«Особенно в вопросах формирования подкомитетов и коллегий нет никакого контроля, и вся процедура остается потенциально уязвимой для манипуляций», — говорит он. По его словам, возмущение усилилось после того, как избирательные органы «удалили имена некоторых кандидатов из первоначальных списков и не объяснили, почему это было сделано».

В парламенте не предусмотрены квоты для женщин, а также для религиозных и этнических меньшинств. Хотя женщины должны были составлять не менее 20% членов выборных коллегий, это не гарантировало им пропорциональное представительство среди кандидатов или избранных депутатов.

По данным государственного агентства SANA со ссылкой на главу национальной избирательной комиссии Мухаммеда Таха аль-Ахмада, женщины составляют лишь 14% из 1578 кандидатов, вошедших в окончательные списки. В некоторых округах их доля достигает 30–40%, но в других нет ни одной женщины.

Отсутствие выборов в провинции Эс-Сувейда, где большинство населения — друзы, а также в курдских районах северо-востока, наряду с отсутствием квот для меньшинств, вызывает вопросы о представительстве сообществ, не относящихся к суннитскому арабскому большинству.

Тема особенно чувствительна после вспышек межконфессионального насилия последних месяцев, когда сотни мирных жителей из числа алавитов и друзов погибли, многие — от рук бойцов, связанных с правительственными силами.

Фев отмечает, что границы избирательных округов были проведены так, чтобы в некоторых из них большинство составляли представители меньшинств.

«Если бы власти хотели ограничить их влияние, они могли бы объединить эти округа с регионами, где преобладают сунниты, фактически “размыв” меньшинства, но этого не сделали», — сказал он.

По словам Хайда, чиновники также указывают на треть мест в парламенте, которые напрямую назначает Ахмад аш-Шараа, как на инструмент для «повышения инклюзивности законодательного органа». Логика в том, что если женщин или представителей меньшинств будет мало среди избранных коллегиями, президент сможет компенсировать это своими назначениями.

Тем не менее отсутствие представительства провинции Эс-Сувейда и северо-восточных регионов остается проблемой, даже если аш-Шараа назначит депутатов оттуда.

«В конечном счете, сколько бы человек ни было назначено из этих районов, разногласия между де-факто местными властями и Дамаском по поводу их участия в политическом процессе останутся ключевым источником напряженности», — сказал он.