«Имперские наклонности России не имеют границ»

Победа Навроцкого, по словам Квасьневского, не была неожиданной. Общество разделено почти пополам, и практически все выборы последних лет это подтверждают. Сама высокая явка — более 70% — говорит о том, насколько велико политическое напряжение.

«Я разочарован, но не удивлен», — признался он, добавив, что разрыв в 360 тысяч голосов не позволяет говорить о повороте страны вправо. По его мнению, Тшасковский проиграл не только из-за высокой поляризации, но и из-за ошибок кампании: игнорирование молодых мужчин, отсутствие внятного месседжа о социальном лифте и работа против него самого прежнего президента Анджея Дуды, связанного с правыми.

Квасьневский подчеркивает: до Будапешта Польше еще далеко. Навроцкий — президент, но парламент остается проевропейским, а правительство во главе с Дональдом Туском настроено на интеграцию с ЕС. Тем не менее, впереди два с половиной года конфликта между институциями.

По мнению Квасьневского, один из ключевых факторов неудачи проевропейского лагеря — сдвиг в настроениях молодых мужчин. Именно эта группа в значительной степени обеспечила успех ультраправых кандидатов, таких как Славомир Менцен и Гжегож Браун. «Если бы Тшасковский предложил конкретные решения — по трудоустройству, по жилью — результат мог бы быть другим», — считает Квасьневский. Но ничего существенного сказано не было.

Он отмечает и парадокс, связанный с продвижением прав женщин. С одной стороны, борьба феминистских движений за равные права — справедлива и необходима. Но с другой — именно эта повестка усиливает мобилизацию консервативного мужского электората. «Я не знаю, как в России, но в Польше сегодня больше образованных женщин, чем мужчин. У женщин — больший потенциал», — говорит бывший президент, добавляя, что будущее политической борьбы во многом зависит от того, кому удастся лучше работать с новыми медиа и привлечь обе стороны.

Разделение Польши, подчеркивает он, остается прежним: восток страны — более консервативный, запад — либеральный. «Это спор, который продолжится. Он не закончится быстро».

Квасьневский называет риторику Навроцкого и Менцена по поводу Украины откровенно циничной. Заявления вроде «нас интересует Польша, а не Украина» давали шанс отвоевать 2–3% голосов — этого достаточно при минимальном разрыве. Подобный расчет, по его мнению, лежал и за темой протестов фермеров на границе: «Украинское сельское хозяйство просто сильнее нашего. Но ЕС способен найти механизмы, чтобы интеграция Украины не навредила европейским производителям».

Сам Квасьневский сожалеет, что пророссийская линия находит отклик в определенных кругах. При этом он подчеркивает: 80% украинцев, живущих в Польше, работают и платят налоги, превышающие объемы соцподдержки. А первые месяцы после начала войны вообще стали уникальным моментом солидарности: «Это превзошло любые мои ожидания. Люди ждали беженцев на границе, впускали их в дома».

Да, усталость накопилась — особенно из-за доступа к медицине и соцпомощи. Но, по мнению экс-президента, антипатия к украинцам характерна прежде всего для электората Менцена и Брауна, а не для большинства.

Поздравление Владимира Зеленского с победой Навроцкому сопровождалось упоминанием «нерешенных исторических вопросов». В Польше это вызвало новый виток обсуждения Волынской трагедии. Квасьневский подтверждает: «Уровень знаний об этом в Польше и в Украине несопоставим. В Украине эта тема была табу, в Польше — часть коллективной памяти».

Он подчеркивает, что эксгумации и признание трагедии необходимы, но требуют такта: «Без спектакля. Жертвы и их семьи этого заслуживают». По его мнению, украинское общество должно получить доступ к информации о масштабах преступлений, а польская сторона — проявить эмпатию и понимание, в каком положении находится Украина сейчас.

«Мы не должны преувеличивать наши страдания 80-летней давности, когда каждый день в Украине появляются новые жертвы российской агрессии», — говорит Квасьневский. Если удастся найти язык примирения, это станет важным политическим и моральным актом.

Квасьневский резко критикует польских политиков, выступающих против евроатлантической интеграции Украины. Он называет такую позицию «большой исторической ошибкой» и подчеркивает: даже если другие страны откажутся от поддержки, Польша должна стоять до конца. «Суверенная, независимая Украина — это гарантия нашей безопасности. Даже если в НАТО примут не всю страну, а лишь ее контролируемую часть».

Он предупреждает: если в Польше победит нарратив об отказе от помощи Украине, это может привести к полной утрате союзнической поддержки. «Вы хотите видеть Путина на границе Буга?» — задает он риторический вопрос критикам. Россия начала эту войну, чтобы поставить в Киеве марионеточное правительство, и до сих пор не отказалась от этой цели.

Квасьневский называет вступление Украины в НАТО и ЕС не просто внешнеполитическим выбором, а экзистенциальным вопросом для Европы. «Украина нужна Европе — не только как буфер, но как часть архитектуры безопасности. Особенно сейчас, когда в Белом доме оказался нерешительный Дональд Трамп».

Александр Квасьневский признает: Владимир Зеленский пришел в политику случайно, как фигура извне. Но как лидер военного времени он проявил себя. «Фраза “мне не нужна эвакуация, мне нужны боеприпасы” войдет в историю», — говорит он. Зеленскому удалось сохранить управление страной, продолжить функционирование государства, удержать общество.

Бывший президент Польши особо выделяет его как коммуникатора: в первые два года войны все его выступления — как перед украинцами, так и перед внешним миром — были точными и своевременными. Однако сейчас Зеленский оказался в затруднительном положении: война затянулась, а общество устало.

Квасьневский видит следующий этап: после войны Украина должна не только восстановиться, но и провести новые выборы, вернуться к демократии, несмотря на военную централизацию. «Надеюсь, они справятся. Может быть, на один срок Украине стоит создать лагерь национального консенсуса — для безопасности и укрепления институтов».

Он предупреждает, что Россия попытается повлиять на украинские выборы: через кандидатов, пропаганду, дезинформацию. Но, по его словам, украинское гражданское общество гораздо сильнее и организованнее, чем российское. «Идентичность украинцев сегодня настолько крепка, что они не позволят отнять у себя ни государство, ни свободу».

Квасьневский вспоминает, что первые встречи с Путиным в начале 2000-х были относительно открытыми. «Тогда это был Путин 1.0. Сейчас — версия 5.0», — иронизирует он. Перелом произошел после Оранжевой революции, в которой Квасьневский участвовал как один из посредников. Поддержка Украиной прозападного курса, победа Ющенко и признание фальсификаций привели к резкому охлаждению.

После 2005 года, говорит он, разговоры с Путиным стали «неприятными». Тот напрямую обвинял Польшу в «вмешательстве» и сравнивал украинский кризис с борьбой империй. «Я сказал ему: это абсурд. Польша — не империя. Мы хотим, чтобы Украина сама решала, с кем ей быть. Он не принял этого».

Уже в 2002 году, задолго до мюнхенской речи, Путин прямо сказал Квасьневскому, что хочет двух вещей: укрепить позиции России в мире и восстановить великую Россию. Тогда это прозвучало как амбиции молодого лидера. Но с годами стало ясно, что это — устойчивая идеология, толкающая к войне.

«Он называет украинцев братьями и сестрами — и приказывает бомбить их города. Украинцы ему этого не простят», — говорит бывший президент.

По мнению Квасьневского, Запад слишком долго верил в возможность сближения с Россией. Особенно — Германия, делавшая ставку на торговлю и экономические связи как путь к демократизации. Но эта логика не сработала: Кремль использовал открытость для усиления влияния, а не для реформ. И даже сегодня, несмотря на войну, на Западе сохраняется наивность. «Некоторые до сих пор хотят диалога. Но как говорить, если каждый день продолжаются бомбежки?»

Он допускает, что после Путина может наступить некая «оттепель» — более мягкий тон, попытки выйти из изоляции. Но устойчивой демократизации он не ожидает. Даже в случае замораживания войны Россия, по его словам, будет использовать паузу для перегруппировки и сохранит прежние цели: контроль над Украиной, Беларусью, Кавказом.

«Россия никогда не будет демократической в нашем понимании. Вопрос лишь в том, станет ли она соблюдать базовые права человека и международное право. Сегодня она не делает ни того, ни другого».

Пока существует НАТО, считает Квасьневский, угроза вторжения в Польшу или другую страну альянса маловероятна. «Путин не смог взять даже Украину. Как он справится с НАТО?»

Тем не менее, он предупреждает: нельзя расслабляться. Россия остается угрозой, а имперская идеология — частью мышления не только элит, но и широкой общественности. «Наш исторический опыт учит: ее имперские наклонности не имеют границ».