Мир в Газе сводится к формуле «да, но»

Американский дипломат Джордж Митчелл, сыгравший ключевую роль в мирном урегулировании в Северной Ирландии, однажды сказал: дипломатия — это семьсот дней неудач и один день успеха. В Газе же прошло уже семьсот тридцать дней поражений без единого дня победы. Масштаб разрушений, количество погибших и распространение конфликта на соседние страны стали памятником провалу дипломатии и остатков международного права. Вероятно, это самый низкий момент для всей профессии со времен 1939 года.

Некоторые утверждают, что поражение было предопределено: конфликт настолько глубоко укоренился и стал устойчив к компромиссам, что завершить его можно лишь силой — через подавление или уничтожение одной из сторон.

Тем не менее на Западе формируется редкий консенсус — война была катастрофически просчитана. Ошибки допустили и европейские лидеры, которые сначала передали инициативу администрации Демократической партии США — той самой, что идеализировала современный Израиль и недооценила, как его правительство отреагирует на ужасы 7 октября и как эта реакция расколет западные общества.

Бывшие соратники Джо Байдена сегодня публикуют потоки признаний и оправданий. Камала Харрис в книге о своей неудачной президентской кампании пишет: «Я умоляла Джо, когда он выступал публично, проявлять к страданиям мирных жителей Газы ту же эмпатию, что и к украинцам. Но он не смог этого сделать: он с убеждением заявлял “Я сионист”, однако его слова о невинных палестинцах звучали неискренне и недостаточно сострадательно».

Харрис добавляет, что Биньямин Нетаньяху так и не ответил Байдену взаимностью за проявленную лояльность, предпочитая видеть напротив себя Дональда Трампа.

Бывший заместитель помощника госсекретаря США по израильско-палестинским делам Эндрю Миллер признал: «Мы не действовали как сверхдержава. Вместо того чтобы исходить из того, что эти проблемы можно решить, мы убедили себя, будто не способны повлиять на нашего союзника — Израиль».

У Дональда Трампа такого комплекса неполноценности не было. Он использовал собственную непредсказуемость как главный дипломатический инструмент. Но, как и Байден, его специальный посланник Стив Виткофф увяз в попытках добиться освобождения заложников без возобновления израильских боевых действий — как это происходило в марте нынешнего года.

Когда новые версии предложений Виткоффа начали циркулировать, Франция и Саудовская Аравия решили действовать самостоятельно. Они использовали конференцию ООН по двухгосударственному решению как площадку для перезапуска дипломатии и разрушили монополию США на мирный процесс. Впервые за долгие годы вопрос палестинского самоуправления оказался в центре обсуждения.

Перед конференцией, изначально назначенной на июнь, но перенесенной из-за израильского удара по Ирану, Эмманюэль Макрон добился от президента Палестинской администрации Махмуда Аббаса письма, в котором тот одобрил план действий «на следующий день» после прекращения огня. План предусматривал разоружение ХАМАС, недопуск его представителей к управлению и передачу власти переходному совету экспертов «под эгидой» реформированной Палестинской администрации. В отличие от прежних деклараций, в этот раз обещание реформ приобрело конкретное содержание: Аббас согласился провести давно отложенные выборы, начать внутренние преобразования и допустить ввод международных сил.

Различные версии «плана на следующий день» обсуждались с 2024 года экспертами США, Израиля, ОАЭ и Египта. Саудовско-французская инициатива объединила эти наработки в документ под названием Нью-йоркская декларация. Он был принят на конференции ООН в июле и утвержден Генеральной Ассамблеей в сентябре — против проголосовали только Израиль и США.

«Хотя СМИ сосредоточились на вопросе признания палестинской государственности, дипломатический прорыв произошел в другом, — отметил один европейский дипломат. — Мы убедили американцев увязать прекращение огня с планом действий на будущее и понять, что просто остановить войну недостаточно».

Тот же дипломат добавил, намекая на избыточную опору США на израильскую силу: «Мы также убедили их, что нельзя бесконечно бросать кости и надеяться, что выпадут две шестерки».

Ключевым моментом стал августовский саммит в Белом доме, где Джаред Кушнер, Тони Блэр и Стив Виткофф убедили Дональда Трампа отказаться от идеи массового изгнания палестинцев из Газы. «У Трампа не было иллюзий относительно надежности Нетаньяху, — вспоминает один из участников встречи. — Он понимал, что для Иордании и Египта перспектива потоков палестинских беженцев — это красная черта». В итоге Трамп исключил идею принудительного переселения из повестки.

Другим результатом встречи стало сближение подходов Белого дома и Франции. Как рассказал французский министр иностранных дел Жан-Ноэль Барро, «президент Трамп поручил советникам отправиться в арабские страны, во Францию и Великобританию, чтобы собрать воедино идеи, над которыми мы все работали месяцами и годами».

По словам Барро, цель конференции и последующего голосования в Генассамблее заключалась в устранении препятствий к двухгосударственному решению. Арабские страны осудили нападения 7 октября и поддержали пункт, исключающий участие ХАМАС в управлении Газой.

«Теперь все изменилось. Мы добились перелома в мышлении: все видят ХАМАС тем, чем он является — террористической организацией», — подчеркнул Барро.

Вторым барьером было нежелание арабских правительств открыто заявлять о намерении установить отношения с Израилем. Новый документ ООН пошел дальше всех предыдущих.

«Мы добились того, что они заявили: стремятся не просто к нормальным отношениям с Израилем, но к созданию общей региональной архитектуры — по образцу АСЕАН или ОБСЕ», — сказал Барро.

Таким образом, недели и дни, предшествовавшие голосованию в Генассамблее, стали временем, когда арабские государства искали пути взаимодействия с Израилем. ХАМАС, отвергавший идею двух государств, оказался изолирован от власти — участь, которую его ослабленное руководство вынуждено было принять.

Для Израиля Нью-йоркская декларация, прямо упоминавшая создание палестинского государства, была неприемлемой. Поэтому, когда Дональд Трамп представил свой план арабским и мусульманским странам на полях Генассамблеи ООН, именно она стала точкой сравнения.

План, подготовленный Тони Блэром и Джаредом Кушнером, был намеренно расплывчат и лишен конкретных сроков. Арабские страны сомневались, но сторонники подхода считали, что избыточная детализация убьет инициативу. Отсутствие утечек западные дипломаты сочли добрым знаком — свидетельством того, что план воспринят всерьез.

Тем временем Нетаньяху, оставшийся в Нью-Йорке после Генассамблеи, провел два продолжительных заседания со Стивом Виткоффом. После израильского удара 9 сентября по представителям ХАМАС в Катаре, ставшего личным оскорблением для Виткоффа и Дохи, премьер оказался в немилости у Белого дома. Однако ему удалось добиться уступок. Амнистия для членов ХАМАС распространялась лишь на тех, кто сдавал оружие под международным контролем. Формулировки о выводе израильских войск стали более размытыми: теперь Израиль должен был отвести силы лишь на территорию «зоны безопасности», охватывающей около 17% сектора, до «устранения террористических угроз».

Нетаньяху обратился к израильской аудитории с видеозаявлением, уверив, что «красные линии» сохранены: разделение Газы и Западного берега, отказ от возвращения Палестинской администрации в Газу и от курса на двухгосударственное решение, а также сохранение военного присутствия на большей части анклава. Параллельно он делал все, чтобы ХАМАС отверг план — открывая себе путь к продолжению войны.

Хотя план не предусматривал сроков передачи власти от совета технократов к избранному правительству, Катар, Турция и Египет призвали ХАМАС принять спорные пункты, которые можно уточнить позже. Главное — чтобы война закончилась.

Дипломаты отмечают, что этот посыл был воспринят прежде всего не политическим крылом ХАМАС в Дохе, а боевиками в Газе — новым, более молодым поколением, закаленным войной. С помощью Катара был выработан ответ — «да, но», допускавший разные толкования. К раздражению Нетаньяху, Трамп воспринял его как безоговорочное согласие. Решающее значение имело то, что ХАМАС был готов отказаться от своего главного рычага давления — оставшихся заложников.

Как отмечает Тахани Мустафа из Европейского совета по международным отношениям, после 7 октября палестинская политика стала более прагматичной: «Палестинцы ищут того, кто сможет сделать жизнь сносной, удержать их на своей земле и улучшить условия существования. Люди просят самое минимальное. Большинство уже смирилось со своей судьбой».

На этом основании технократический совет, формально возглавляемый Трампом, но фактически управляемый Блэром и представителями палестинской диаспоры, мог бы обрести легитимность благодаря эффективности. Однако Блэра ждет крайне нестабильная среда — впереди выборы и в Израиле, и в Палестине. Его задачей станет выстраивание отношений с палестинскими политическими силами. Хотя Блэр имеет тесные связи с ближневосточными элитами, он почти не взаимодействует с обществом, поэтому посредничество во внутрипалестинском диалоге, который пытается возглавить Китай, вероятно, будет поручено Египту.

Если выборы состоятся, они могут стать поворотным моментом. На Западном берегу в 2021 году было зарегистрировано 36 независимых списков — неожиданно высокий показатель. Вопрос в том, что произойдет, если итоги окажутся неприемлемыми для совета под руководством Блэра.

Пока война продолжается, репутация Израиля стремительно падает. В арабском мире его все чаще считают угрозой региональной безопасности, а на глобальном Юге сравнивают с Южной Африкой времен апартеида. По всей Европе не утихают протесты и обвинения в геноциде, все больше американских евреев и демократов выражают недовольство действиями израильских властей.

Американский переговорщик времен Осло Роберт Мэлли недавно опубликовал книгу о невозможности рационального дипломатического решения палестино-израильского конфликта. Он пишет, что внешние посредники «слишком сосредоточены на формальном согласии сторон — на словах о палестинском государстве — вместо осознания сути конфликта как столкновения исторических нарративов».

«С израильской точки зрения, они победили в 1948 году. Они победили в 1967-м. Палестинцы же считают себя жертвами исторической несправедливости 1948 года — изгнания 700 тысяч человек и потери своей земли.

Когда мы, американцы, приходили и говорили: “давайте забудем о праве на возвращение, о старых обидах, красиво это упакуем и назовем миром”, — это никогда не могло сработать», — отметил Мэлли.