Жесткая миграционная политика, которую еще недавно считали уделом маргинальных правых, теперь стала частью мейнстрима в Европе. На фоне падения доверия к институциям, роста недовольства избирателей и давления со стороны ультраправых, центристы и социал-демократы все чаще поддерживают меры, ранее вызывавшие правозащитную критику: от ограничений на убежище до вынесения всей системы за пределы ЕС.
Новый политический консенсус угрожает разрушить то, что десятилетиями считалось основой европейской правовой модели.
Когда Никола Прокаччини впервые вошел в Европарламент шесть лет назад, с ним не хотели даже заходить в лифт. Он представлял крайне правую партию, чья антимигрантская риторика вызывала отторжение. «Моя рука оставалась в воздухе — они не жмут руки фашистам», — вспоминает он. Тогда активистов за права мигрантов приглашали в сессионный зал и встречали аплодисментами.
Сегодня все иначе. «Те, кто называл наш подход расистским, начинают говорить: “Ну, возможно, в этом что-то есть”», — говорит он. Его партия — «Братья Италии» — сейчас правит страной, а сам он возглавляет фракцию Европейских консерваторов и реформаторов.
Похожий сдвиг происходит по всей Европе. Центристы и правые объединились вокруг идеи жесткого контроля: упрощения депортаций, ограничения права на убежище и вынесения процессов за пределы ЕС. Политика «нулевого» приема беженцев, реализованная в Дании, стала моделью, к которой тянутся другие страны. С Брюсселем уже подписано соглашение с Боснией и Герцеговиной, допускающее размещение европейских пограничников на ее территории.
Проверка автомобилей, въезжающих в Германию со стороны Австрии. Введенный Германией контроль на сухопутной границе вызвал критику — его считают шагом назад от принципа свободы передвижения внутри ЕС.
«Почти во всех политических лагерях сложился широкий консенсус», — говорит Мартин Хофманн, советник Международного центра по разработке миграционной политики. — «Мы будем действовать жестче, мы будем строже».
Курс изменился под давлением избирателей — особенно после кризиса 2015 года, когда Европа приняла более миллиона беженцев из Сирии, Ирака и Афганистана. После пандемии число мигрантов снова стало расти, но с 2024 года наблюдается спад. По данным Frontex, за первые пять месяцев 2025 года число прибытий сократилось на 20% по сравнению с прошлым годом. При этом депортации растут.
Тем не менее напряженность сохраняется. В письме к лидерам ЕС Урсула фон дер Ляйен указала на рост миграции из Ливии в Грецию и призвала усилить пограничный контроль.
Нелегальная миграция в ЕС, тыс. человек
По мнению Хофманна, раздражение европейцев связано не столько с миграцией, сколько с ощущением потери контроля, роста цен и ослабления перспектив. Сама тема остается острой, даже когда цифры падают. Поэтому такие меры, как передача дел о предоставлении убежища третьим странам, все активнее обсуждаются в ЕС.
Инициатива Великобритании по размещению мигрантов в Руанду раньше вызывала критику Совета Европы. Сегодня идея Мелони отправлять просителей убежища в Албанию уже обсуждается на уровне Еврокомиссии. Хотя суды в Италии пока блокируют схему, фон дер Ляйен называет ее «нестандартным мышлением».
Корабль ВМС Италии прибывает в албанский порт Шенджин в апреле. Италия добивалась возможности направлять спасенных мигрантов в эту страну.
В мае премьер-министр Дании Метте Фредериксен, возглавляющая Социал-демократическую партию, встретилась в Риме с Джорджей Мелони, чтобы выразить совместную поддержку жесткому курсу. Несмотря на небольшое количество прошений о статусе беженца в Дании, страна проводит одну из самых строгих политик в Европе. Фридрих Мерц, канцлер Германии, назвал этот подход «примером для подражания».
Фредериксен и Мелони опубликовали письмо с призывом пересмотреть Европейскую конвенцию по правам человека, принятую 75 лет назад, поскольку она, по их мнению, «слишком ограничивает возможность государств самостоятельно решать, кого следует выдворять». К письму присоединились восемь стран, включая Австрию, Бельгию и Польшу. «То, что его подписали политики из разных семейств, показывает, насколько миграция объединяет европейский истеблишмент», — отметила Мелони.
Премьер-министр Дании Метте Фредериксен (слева) и премьер-министр Италии Джорджа Мелони на встрече в Риме в прошлом месяце. Обе выступают за жесткие меры по ограничению миграции в свои страны.
Основа, на которой покоится европейская модель защиты прав, уже размывается. «Да, соглашения с Ливией и Тунисом помогли сократить число прибытий, — говорит Камий Ле Коз, директор Migration Policy Institute. — Но ценой серьезных нарушений прав человека». В 2023 году тунисские власти бросили африканских мигрантов в пустыне.
Жестче становятся и внутренние меры. Германия ввела проверки на границах, несмотря на критику соседей. Польша приостановила предоставление убежища, обвиняя Минск и Москву в использовании миграции как гибридного оружия.
Миграционный разворот может повлиять и на тех, кто уже живет в ЕС. Националист, победивший на президентских выборах в Польше, строил кампанию на лозунге «Польша прежде всего — поляки прежде всего».
Мэр Сопота Магдалена Чаржиньска-Яхим напомнила, что город давно принимает украинцев, хотя Украина не входит в ЕС. «Легальные мигранты — наши соседи, — сказала она. — Они не бандиты». Ее беспокоит, насколько легко риторика начинает представлять мигрантов как угрозу.
Даже давние сторонники жесткого курса отмечают масштаб перемен. Александр Даунер, бывший министр иностранных дел Австралии, вспоминает: когда Канберра отправляла мигрантов в лагеря в Папуа — Новую Гвинею, ЕС критиковал ее. «Они постоянно читали мне нотации о том, какие мы плохие, — говорит он. — А теперь фон дер Ляйен поддерживает это».