Вокруг инициативы Трампа по урегулированию российско-украинской войны сохраняется глубокий скепсис

Почти четыре года жестоких боев, в ходе которых ни одна из сторон не добилась стратегического перелома, сформировали парадоксальную ситуацию: чем дольше продолжается война, тем больше обе страны теряют. Наиболее приемлемые условия соглашения доступны прямо сейчас, а не через полгода или позже. Украина не выиграет от ожидания, рассчитывая когда-нибудь вести переговоры с позиции силы — такой позиции в обозримом будущем не будет, если она вообще возможна. Украинское руководство уже признало, что не может силой освободить все территории, которые Россия захватила. И то, чего не удалось добиться на поле боя, не будет передано Киеву за столом переговоров. Более мощная украинская армия также не побудит Запад предоставлять серьезные гарантии безопасности — правительства западных стран уже дали понять, что не готовы рисковать войной с Россией ради защиты Украины. А затягивание конфликта означает для Украины лишь дальнейшие разрушения.

Ей необходимо не наращивать силу, а как можно скорее искать пути прекращения войны, которая подорвала экономику и демографию страны. По оценкам, восстановление в течение следующего десятилетия потребует суммы, превышающей довоенный ВВП в 200 млрд долларов более чем в 2,6 раза. Киеву становится все труднее удерживать достаточное количество военнослужащих на передовой, и пока он не продемонстрировал способность остановить медленное продвижение российских войск. Из страны уехали около семи миллионов человек — примерно шестая часть довоенного населения, и многие из них не вернутся. На фоне национального кризиса концентрация власти в руках президента и бессрочное отсрочивание выборов постепенно подтачивают основы и без того уязвимой украинской демократии. Разворачивающийся коррупционный скандал, затронувший высокопоставленных чиновников, включая влиятельного руководителя офиса президента Владимира Зеленского, наглядно показывает разрушающее воздействие чрезмерной концентрации власти. Каждый новый день войны делает перспективы Украины все более мрачными.

Снаружи Россия выглядит устойчивее, но цена, которую она заплатила, огромна — более одного миллиона погибших и раненых ради незначительных тактических продвижений. В ходе нынешнего наступления Россия захватила лишь один процент украинской территории, потеряв при этом свыше 200 тысяч убитыми и ранеными. Стоимость привлечения добровольцев стремительно растет, а Кремль все еще опасается социальных последствий масштабной мобилизации. После двух лет роста более чем на четыре процента экономика застопорилась. Прогноз на текущий и следующий год держится на уровне около одного процента. При этом Россия вкладывает мизерные средства в передовые технологии, фактически закладывая собственное будущее ради продолжения конфликта. В результате каждый день войны отбрасывает страну все дальше от ведущих мировых держав — Китая и США, а возможно, и Индии с Европой, с которыми она надеялась конкурировать в ближайшие десятилетия.

Неудивительно, что позиции Москвы и Киева по условиям урегулирования остаются диаметрально противоположными, особенно в вопросах территорий и гарантий безопасности. Украина не намерена уступать районы Донбасса, которые Россия так и не смогла захватить, как того добивается Кремль. И не собирается лишь ради чувства безопасности России отказываться от стремления вступить в НАТО — главного гаранта безопасности, — или ограничивать военный потенциал до уровней, недостаточных для сдерживания будущей агрессии.

Тем не менее разрыв между сторонами преодолим. Более того, очертания возможного соглашения уже просматриваются, даже если Москва и Киев публично это отрицают: прекращение огня по линии соприкосновения без формального признания сторонами контроля друг друга над территориями, которые каждая считает своими; вооруженный нейтралитет Украины — или возможность иметь достаточно мощные силы обороны — с перспективой вступления в ЕС, но без членства в НАТО; и отказ от дальнейшего расширения НАТО на восток в пределы бывшего советского пространства. Такой вариант позволил бы Путину объявить о победе, а Зеленскому — заявить, что он сохранил главное: суверенитет и независимость Украины, а также ее европейское направление. Он избавил бы обе страны от новых разрушений, неизбежных при продолжении боев. Но достичь подобной договоренности можно только в рамках строго конфиденциальных переговоров, где стороны смогут сделать необходимые уступки по чувствительным вопросам как части более масштабного мирного соглашения.

Достижение такого результата потребует скоординированных дипломатических усилий с участием всех сторон конфликта — России, Украины, США и европейских государств. Но возглавить этот процесс может лишь одна страна — Соединенные Штаты. У Вашингтона есть уникальные рычаги влияния на каждую из трех других сторон. Как уже показала практика, США способны давить на Киев и европейских партнеров, угрожая прекратить критически важную поддержку, включая незаменимую разведывательную информацию о ситуации на поле боя. Давление на Россию также возможно, хотя не только посредством санкций или поставок оружия Украине, о которых чаще всего говорят публично. Эти инструменты имеют значение — прежде всего вооружения, необходимые для сдерживания российского наступления и минимизации ущерба от воздушных атак, — но сами по себе они не приведут к заключению соглашения.

США также должны задействовать мощный психологический рычаг влияния на Россию. Важность роли, которую играют Соединенные Штаты — и лично Трамп — в признании России великой державой и Путина мировым лидером невозможно переоценить. Это особенно чувствительно, учитывая, что Россия испытывает трудности на фронте, сталкиваясь с армией, которую она сама, как и большинство западных наблюдателей, считала силой второго или третьего уровня. Вместо ожидаемого блицкрига и быстрого подчинения Украины Кремль вскоре окажется вовлеченным в войну, длившуюся дольше, чем понадобилось Советскому Союзу для разгрома нацистской Германии во время Второй мировой. Вашингтон может использовать этот рычаг в первую очередь, дав Москве понять, что он готов к нормализации отношений. Такой сигнал поможет убедить Путина, что после завершения конфликта США не оттеснят Россию на второстепенное место в своей системе приоритетов. Новая Стратегия национальной безопасности администрации Трампа ясно дает понять, что Вашингтон больше не рассматривает Россию как крупную угрозу, что вызывает недовольство традиционных союзников США. Для Путина же нормализация сама по себе имеет стратегическую ценность: она позволила бы сбалансировать отношения с Китаем и расширить пространство для внешнеполитического маневра.

Вашингтон уже пообещал нормализацию после появления четкого пути к завершению войны. Но одних заявлений Путину недостаточно. Ему нужны доказательства серьезности намерений США. Такими сигналами могли бы стать рабочие группы по ключевым двусторонним вопросам — например, по ядерной политике, Арктике или торговым отношениям — и проведение первых встреч для определения общей повестки и начальных шагов. Это помогло бы Путину убедиться, что США готовы воспринимать Россию как значимого игрока, в соответствии с тем образом, который Москва конструирует для самой себя. При этом Белый дом должен однозначно дать понять, что любой реальный прогресс по двусторонним направлениям будет зависеть от готовности Кремля принимать непростые решения, необходимые для прекращения войны.

Стремление Кремля к нормализации дипломатических отношений распространяется и на более узкий контекст российско-украинской войны. В начале этого года Москва первоначально поддержала идею быстрого урегулирования через прямые переговоры с Трампом, используя специального посланника Стива Уиткоффа как конфиденциальный канал. В замысле Кремля президенты должны были согласовать параметры сделки, а Трамп — навязать ее Украине. Но к концу весны эта схема оказалась нереализуемой: Киев не уступил давлению США, а европейские правительства вмешались, поддержав Украину в сопротивлении как российской агрессии, так и американскому нажиму.

По мере усложнения дипломатической конфигурации и сужения переговоров до нескольких ключевых вопросов российское руководство стремится перейти к более традиционному формату. В Москве понимают, что телефонные разговоры на уровне президентов и затяжные обсуждения с Уиткоффом не способны заменить полноценный переговорный процесс, а встречи лидеров дают устойчивый результат только тогда, когда детали предварительно отрабатываются на нижнем уровне. Для этого нужны экспертные рабочие группы, создание которых администрация Трампа до сих пор откладывала. На такой подход намекнул помощник президента Юрий Ушаков после встречи Путина с Уиткоффом и Джаредом Кушнером 2 декабря. По словам Ушакова, консультации между США и Россией будут продолжены — на уровне президентов, их помощников и других должностных лиц.

Это модель, которую Вашингтон должен принять. Кремль, разумеется, говорит лишь о двусторонних контактах. Но администрации Трампа следует расширить этот механизм, включив в него Украину и европейские страны. Россия почти наверняка откажется участвовать в рабочих группах вместе с европейцами и будет избегать форматов, в которых украинцы присутствуют в одном помещении с американцами. Это означает, что на первом этапе США придется вести параллельные консультации — отдельно с украинцами и европейцами, и отдельно с россиянами, — пока не появится достаточно доверия, чтобы собрать всех за одним столом.

Расширенный процесс потребует создания нескольких рабочих групп, которые как минимум должны заниматься территориальными вопросами, гарантиями безопасности и параметрами прекращения огня. Их состав будет различаться в зависимости от темы: для ядерной повестки достаточно группы США—Россия; территориальные вопросы могли бы обсуждать россияне, украинцы и американцы; а в дискуссиях по гарантиям безопасности и более широким аспектам европейской безопасности участие европейцев неизбежно. На первоначальном этапе перед рабочими группами будет стоять задача согласовать базовые элементы будущего урегулирования и выработать достаточно конкретные механизмы реализации, чтобы стороны смогли подписать рамочное соглашение и ввести режим прекращения огня. Далее группы должны будут детализировать рамки, превращая их в полноценное итоговое соглашение по всем вопросам в их компетенции.

Даже при создании рабочих групп канал прямого общения между Белым домом и Кремлем останется незаменимым. Это единственный механизм, способный определять ключевые принципы и параметры, задающие направление работе рабочих групп, и разблокировать тупики, которые неизбежно возникнут.

Критики утверждают, что подобная дипломатическая кампания превосходит возможности администрации Трампа — якобы ей не хватает дисциплины, последовательности, организационного ресурса и терпения для долгой и кропотливой работы. Но даже медленный прогресс в нынешних переговорах был бы невозможен, если бы Трамп не начал диалог с Путиным еще в феврале, поставив целью завершение войны. Несмотря на многочисленные предположения об обратном, Трамп не бросил Украину на произвол России и не отказался от проблемы как от неразрешимой. А в структуре национальной безопасности США есть и компетенции, и опыт ведения сложных дипломатических процессов — вопрос лишь в том, сможет ли администрация наладить управление собственным бюрократическим аппаратом, которому она не доверяет.

Гарантий успеха нет, и он точно не будет достигнут так быстро, как того хотел бы Трамп. Но при решительном последнем рывке он все еще способен опровергнуть скептические прогнозы и завершить конфликт, который многие считали нерешаемым.