3 июля 2025 года Дональд Трамп сообщил о новом телефонном разговоре с Владимиром Путиным. Попытка добиться прекращения огня не удалась: Кремль, по словам Трампа, дал ясно понять, что не намерен останавливаться. Это уже шестой их контакт с момента возвращения Трампа в Белый дом. «Разговор мне совсем не понравился», — отметил президент США. А затем добавил то, что повторяет с начала избирательной кампании: «Это война Байдена. При мне ее бы не было».
Став президентом, Трамп не отказался от этой риторики. Более того, он регулярно использует ее в расширенной форме — говоря не только о Байдене, но обо всей Демократической партии как о силе, чья внешняя политика, по его мнению, и привела к катастрофе. С его точки зрения, война в Украине — это результат просчетов, слабости, идеологии и целенаправленных действий политиков, которых он называет «партией войны».
Хронологически тезис Трампа звучит эффектно — война началась при Байдене, при Трампе ее не было. Но куда важнее не просто смена власти, а то, что делал Вашингтон в период растущей угрозы. С осени 2021 года американская разведка фиксировала подготовку российских войск к возможному наступлению. В этот период президент Украины Владимир Зеленский публично призывал США ввести санкции против России до начала вторжения, чтобы усилить эффект сдерживания.
Администрация США отклонила этот подход. В начале февраля 2022 года вице-президент Камала Харрис заявила, что санкции будут введены только в случае нападения. По ее словам, они должны служить угрозой, а не применяться заранее. Эта позиция сохранялась до 24 февраля.
После начала войны США стали основным поставщиком военной и экономической помощи Украине. За первые два с половиной года войны были одобрены пакеты помощи на десятки миллиардов долларов. Поставки включали системы ПВО, артиллерию, бронетехнику и боеприпасы.
Риторика Трампа включает не только критику в адрес Байдена лично, но и затрагивает внешнеполитический курс Демократической партии в целом. В его выступлениях утверждается, что именно этот курс — расширение НАТО, продвижение демократических ценностей за рубежом и отказ от сделок с авторитарными режимами — способствовал эскалации. Формула «война Байдена» используется как обозначение более широкой стратегии, которую Трамп противопоставляет собственному подходу: акцент на личных переговорах, снижение внешнеполитической вовлеченности и отказ от идеологических установок.
В этом контексте сторонники Трампа указывают на то, что ключевые этапы конфликта вокруг Украины приходятся на время демократических администраций: в 2014 году, при Бараке Обаме, произошли аннексия Крыма и начало боевых действий на Донбассе; в 2022 году, при Джо Байдене, — полномасштабное вторжение. С их точки зрения, это свидетельствует о том, что внешнеполитический курс демократов не сдерживает действия Кремля. В то же время в период 2017–2021 годов, при республиканской администрации, Россия не предпринимала масштабных наступательных действий за пределами существующей линии фронта. Контроль над Крымом и частью Донбасса сохранялся, однако попыток вернуть эти территории в украинскую юрисдикцию в этот период не предпринималось.
В январе 2021 года Россия начала поэтапную переброску войск к украинским границам. Эти действия сопровождались серией заявлений и требований, переданных через дипломатические каналы. Среди выдвинутых условий были: юридический отказ от дальнейшего расширения НАТО, вывод военной инфраструктуры альянса с территории стран Восточной Европы, а также гарантии нейтрального статуса Украины. США и союзники настаивали, что такие условия противоречат принципам европейской безопасности и праву государств самостоятельно определять свой внешнеполитический курс.
Сама по себе формулировка «война Байдена» предполагает, что ключевая ответственность за происходящее лежит не только на бывшем президенте, но и на подходе, который долгое время определял внешнюю политику Демократической партии. Этот подход включает расширение НАТО, поддержку государств с прозападным курсом и отказ от компромиссов, которые могли бы ограничить право третьих стран на выбор союзов.
Сторонники Трампа утверждают, что именно такая политика не оставила России иного варианта, кроме военного. В этом контексте делается вывод: война стала предсказуемым следствием курса, который проводился демократами на протяжении двух десятилетий. В качестве аргумента приводятся два момента: во-первых, именно при демократах произошли наиболее острые фазы конфликта (2014 и 2022 годы); во-вторых, Россия неоднократно озвучивала требования об изменении архитектуры безопасности в Европе, но они не были приняты.
Однако прямая причинно-следственная связь между позицией США и решением Кремля начать полномасштабную войну не подтверждается однозначно. Расширение НАТО происходило по инициативе государств Восточной Европы и с их согласия, а не в одностороннем порядке. Запрос Украины на членство в альянсе существовал задолго до президентства Байдена и оставался в подвешенном состоянии. В период между 2014 и 2022 годами переговоры между Москвой и Западом продолжались, но конкретных предложений, способных удовлетворить обе стороны, не появилось. Россия требовала юридических гарантий и нейтрального статуса Украины, в то время как США исходили из принципа, что ни они, ни Россия не могут определять внешнеполитические решения суверенной страны.
С точки зрения стратегии сдерживания, у Вашингтона действительно были инструменты, которые могли бы изменить расчеты Москвы. К ним относились превентивные санкции, расширенные поставки вооружений, ускоренная интеграция Украины в западные форматы. Эти шаги обсуждались, но не были реализованы до начала вторжения. Сразу после 24 февраля линия изменилась: США стали главным источником военной и экономической поддержки Киева. Однако сам факт, что до этого момента не использовались более активные инструменты давления, произносится критиками как доказательство того, что демократам не хватило решимости на упреждающее реагирование.
Формула «война Байдена», если рассматривать ее как политическое определение, фиксирует совокупность решений, отсрочек и стратегических выборов, сделанных за почти двадцать лет внешней политики США. Она не учитывает самостоятельность действий России, внутренних факторов в Кремле и идеологические установки российского руководства, но отражает представление части американского и европейского истеблишмента о том, что война стала результатом затяжного противостояния двух линий — прозападной и антизападной. В этом смысле формула носит скорее символический характер и отражает взгляды на политическую ответственность, чем четко установленную причинность.
Когда война продолжается уже четвертый год, меньше всего возникает желание разбираться в том, кому она «принадлежит». Россия начала ее, нарушив международное право и вторгшись на территорию суверенного государства. Но как бы ни распределялась ответственность за упущенные решения и непринятые меры, вся тяжесть этой войны лежит на плечах украинского общества — на тех, кто воюет, теряет, выживает и строит жизнь заново. И с каждым месяцем, без ясных гарантий и видимых выходов, будущее, за которое ведется борьба, становится все менее определенным.