История Шахроха Хейдари — это взгляд изнутри на страну, где свобода слова стоит жизни. Его работы разоблачают режим и рассказывают миру о репрессиях в Иране.
В интервью художник поделился воспоминаниями о детстве, прошедшем на фоне революции и войны, рассказал, почему был вынужден покинуть родной город, и объяснил, как искусство стало его способом борьбы.
Шахрох, когда смотришь на твои иллюстрации, создается одно сильное впечатление, которое словесно можно выразить только как «Иран несет смерть всем, кто не подчиняется властям этой страны». Так ли это?
Отвечая на этот вопрос, я поделюсь личной историей из моей жизни. Когда я был молод и жил в Ахвазе, городе на юге Ирана, я часто проезжал мимо нескольких тюрем по дороге в школу. Одной из них была известная тюрьма Карун, где публичные казни совершались практически еженедельно. Проезжая мимо нее, я видел установленную виселицу, а иногда как кто-то висит на ней. Случалось, что кого-то помиловали и люди праздновали это.
В Ахвазе, который находится недалеко от линии фронта ирано-иракской войны, я постоянно видел смерть. Мое детство совпало с революцией 1979 года, а затем, два года спустя, с началом войны. Мое мировоззрение формировалось под влиянием этих событий.
Неоднократные потери друзей и знакомых повлияли на меня и на мои работы. Трудно изображать оптимистические сцены, когда твое прошлое наполнено тьмой. Последние 150 лет истории Ирана — это страх, лишения и смерти людей, живущих в этой стране. Никогда не знаешь какие следующие права будут ограничены. В Иране нет места для открытой критики, особенно в отношении таких деятелей, как верховный лидер. Вы не найдете ни одного интервью или публичного разговора Хомейни или Хаменеи за последние 40 лет.
Жизнь писателей, художников в Иране можно сравнить с постоянным ощущением удушья. Поэтому мои работы — это способ изобразить реалии.
По данным международных правозащитных организаций и организации Together Against the Death Penalty, в 2022 году в Исламской Республике казнили 432 человека. Количество казней выросло на 13% по сравнению с предыдущим годом.
«Кто сеет смерть, тот пожинает гнев». По данным Amnesty International, количество казней в Исламской Республике в 2023 году достигло самого высокого уровня за последние восемь лет: только за этот год правительство казнило 853 человека.
«Язык казни». В августе и сентябре 2024 года количество казней в Иране резко возросло: в августе было проведено около 90 казней, многие из которых были проведены без справедливого суда и на основании признаний, полученных под пытками. Среди них была казнь Резы Расаи, одного из задержанных участников восстания 2022 года.
Как устроены отношения властей с обществом в Иране?
Отношения иранского правительства с народом строятся на фундаменте репрессий и контроля. Недавние события и жесткая реакция на протесты демонстрируют потенциал для перемен и страх правительства перед голосом народа. Власти очень долго пытаются сохранять контроль над обществом посредством молчания.
Этот растущий разрыв межу людьми и правительством подорвал доверие. Вместо того, чтобы реагировать на потребности общества, правительство подавляет любую форму инакомыслия, доходя до отключения интернета и ввода полной цензуры средств массовой информации. Будучи одним из тех, кто прямолинейно хотел показать неудобные правительству истины, я столкнулся с подобными ограничениями и репрессиями.
Ты рискуешь, даже если выражаешь свою точку зрения через завуалированные символы. Параллельно, власти Ирана организовывают и проводят художественные фестивали, например, на антиизраильские темы, популяризируя Холокост. Нужно отметить, что призы на этих фестивалях составляют несколько тысяч долларов.
С 2012 года ты живешь в Париже. Что именно заставило тебя покинуть Иран? Когда и почему ты понял, что ты тебе нужно уехать?
В 2012 году я приехал в Париже по академической стипендии без намерения остаться оставаться на долго или искать убежища. Мой план состоял в том, чтобы учиться, углублять мой опыт и позже, возможно, вернуться в Иран. Потому что там мне удавалось продолжать работать, не смотря на давление и угрозы. Мое решение в конечном итоге остаться во Франции было обусловлено конкретным событием.
Мой друг Мана Нейестани попросил меня поддержать кампанию в поддержку карикатуриста, который в Иране был приговорен к порке за то, что изобразил представителя правительства в карикатуре. В его поддержку, я создал мультфильм, который стал вирусным. Что сделало меня врагом Ислама. После этого любая перспектива возвращения в Иран исчезла.
С тех пор я активно сотрудничаю с изданиями и медиа, освещающими жизнь в Иране. Я решил остаться и продолжить свою работу здесь.
Шахрох Хейдари.
Где ты учился рисовать и кто был твоим учителем?
Мой путь карикатуриста начался непреднамеренно. В детстве я мог легко воссоздавал на бумаге любое изображение, которое видел, например, в мультфильмах. Еще я любил смотреть футбол и рисовал портреты игроков. Я был самоучкой в искусстве, никогда не посещал уроки рисования, но страстно следовал своему интересу и тяготел к более сложным темам.
Моя семья надеялась, что я займусь металлургией или другой практичной профессией, как мой отец, который работал на сталелитейном заводе, но я поступил в художественную школу. Моя семья этого не одобрила.
На первом курсе я принял участие в выставке карикатур, посвященной социальным проблемам в Иране, что стало поворотным моментом для меня. Я понял, что карикатура — это понятным всем язык, с помощью которого я могу выражать свое мировоззрение.
После школы, во время учебы в университете, я активно сотрудничал со студенческими изданиями, получив несколько наград за свои работы. В целом, обучение позволило мне сформировать поход, отточить навыки и развить собственный стиль.
Как ты находишь (придумываешь) образы для своих работ?
Мой процесс создания карикатуры часто начинается с моего личного опыта, мыслей или отношения к таким темам как война, бедность, любовь... Я разделаю мои работы на две категории: те, которые я создаю для СМИ, и те, которые я делаю для фестивалей или конкурсов. Вторая категория работ получается более откровенной, так как в ней я свободен в самовыражении.
Я делаю наброски идей, смотрю на людей, соприкасаюсь в реальной жизнью вокруг... Это все вдохновляет и позволяет найти нужную форму, метафору или символ, чтобы тонко и креативно раскрыть тему.
Одним из основных прав женщин, нарушенных в Иране, является право выбирать одежду. Обязательный дресс-код символизирует идеологию правящих духовных лиц.
«Небо свободы». Свобода выбора представляет собой свободу граждан принимать различные решения под эгидой демократического правительства, которое защищает гражданские права.
Есть ли в Иране какие-либо возможности для самовыражения?
Это зависит от тематики работ. В Иране есть хорошие галереи и талантливые художники, некоторые из которых умудряются выражать свое несогласие с помощью абстрактных работ. Но карикатуристу, который хочет прямо иллюстрировать политические или религиозные проблемы, делать это невозможно.
Например, если священнослужитель запрещает концерт в Хорасане, карикатуристу никогда не позволят критически изобразить это. Прямая критика полностью запрещена и художники должны выбирать тонкие способы выражения своего мнение, чтобы не сталкиваться с серьезными последствиями.
Есть художники, которые поддерживают режим. Они могу свободно работать в иранских СМИ, получать вознаграждения и стабильные средства для существования. Но тот, кто бросает вызов режиму, неизбежно будет подавлен.
Какие цели и приоритеты властей Ирана сегодня? Изменились ли они за последние годы? На сколько эти цели совпадают с ожиданиями общества?
Цели иранских лидеров в целом не изменились за последние годы. Они отдают приоритет сохранению и расширению своей власти, используя инструменты от подавления инакомыслия до строгих ограничений социальных и культурных сфер. Подход правительства отражает его неустанное стремление к контролю и замалчиванию любого оппозиционного голоса.
Иранский режим организует фестивали карикатур про одобрение холокоста или антиизраильские темы со щедрыми денежными призами. Однако большинство профессиональных карикатуристов избегают участия в них. Чтобы сохранять свою независимость, свободные художники обратились к таким темам, как иллюстрация и анимация.
Недавно из медиа мы узнали, что в Иране разблокировали WhatsApp и Google Play, приостановили закон об ужесточении правил ношения хиджаба. Это говорит о том, что власти Ирана стали стремиться к демократии?
На мой взгляд это больше похоже на временное обезболивающее, чем на реальные шаги к демократии. Когда иранское правительство сталкивается с внутренним или международным давлением, оно идет на незначительные уступки. Так было неоднократно, но эти изменения не становились долгосрочными.
Проблема выходит за рамки закона о хиджабе или доступа к интернету — это всего лишь симптомы более крупной системной проблемы, кроющейся в политической и правовой структуре страны. Демократией можно назвать страну, в которой люди могу свободно выбирать, говорить и управлять своей судьбой. В Иране эти права сильно ограничены, и недавние меры, скорее всего, в большей степени направлены на подавление протестов, на стремление к демократическому прогрессу.
Конечно, существует мнение, что даже такие небольшие сдвиги могут стать первым шагом на пути к более широким реформам. По мере того, как люди привыкают к этим относительным свободам, они будут хотеть большего и в конечном итоге это приведет к фундаментальным изменениям. Однако опыт показывает, что такой оптимизм редко приводит к конкретным результатам, поскольку иранское правительство всегда «забирало назад» эти уступки, когда это было им выгодно.
Получал ли ты какие-либо реакции на твои работы от иранцев внутри страны или за ее пределами? Что это было?
Как художник, пытающийся озвучить точку зрения людей, которые лишены этой возможности, я получал большую обратную связь. Я работал с несколькими оппозиционными СМИ за пределами Ирана: Radio Farda, BBC Persian, Tabnak, Asou. Мои работы публиковались во французских медиа: Courrier International, Le Monde, Le Canard Enchan.
Также я вижу как мои работы печатают на плакатах протестующие за пределами Ирана, комментарии и репосты в социальных сетях также позволяет мне косвенно достучаться до разных людей и почувствовать важность моей работы.
Иногда я видел некоторые из моих карикатур на первых страницах иранских изданий, помещенных туда без моего разрешения. Их подвергают изменению или цензуре, но этот опыт все равно увлекателен.
Все эти годы Иран поддерживал Россию в ее войне против Украины. В чем, по-твоему, причина такого союза?
Альянс между Ираном и Россией основан на общих интересах, а не идеологических и прочных связях. У обеих стран есть общий враг на Западе — США. Это их и сблизило. Поддержка Ираном России в войне против Украины — от поставок беспилотников до сотрудничества в сфере разведки — является частью этой общей стратегии. Во-первых, иранское правительство хочет получить выгоду от продажи оружия, а во-вторых, продемонстрировать значимость в мировой политике и противостояние западному влиянию.
Однако, по моему мнению, эти отношения похожи на одностороннюю сделку. Россия получает большую выгоду от поддержки Ирана, но если дело дойдет до критической ситуации в самом Иране, она будет считаться только со своими интересами.
В то же время, некоторые считают этот союз выгодным и для Ирана. Для него наличие такого союзника, как Россия, может укрепить позиции на международном уровне. Но в реальности Россия много раз оказывалась ненадежным союзником и вся тяжесть этого союза ляжет на плечи народа Ирана.
С моей точки зрения, эти события больше напоминают политический спектакль. В моих работах я всегда стараюсь отобразить как за каждое политическое решение несет бремя народ, а единственными бенефициарами являются политики, удобно расположившиеся на своих постах.
Вернешься ли ты когда-нибудь в Иран? Видишь ли ты перспективу изменений в стране?
Священнослужителей Ирана побаиваются изображать даже художники, находящиеся на его пределами, опасаясь возможных последствий. Одной такой карикатуры достаточно для длительного тюремного срока, лет на 15, или даже смертной казни, если художник однажды окажется на иранской территории. Я был одним из первых, кто прямо, без замысловатых форм, изображал самого Хаменеи и открыто критиковал его (Али Хаменеи — политический деятель Ирана, названный духовным лидером страны — редакция). Я сделал более 200 карикатур на него и его идеологию. Мне не будет места в Иране! Даже не рассматриваю такую возможность.
Что касается того, увижу ли я какие-либо перспективы перемер, то я считаю, что это требует нескольких поколений. Это постепенная эволюция, в которой люди должны научиться заявлять о своих правах и власти. Сегодня мы видим, как женщины протестуют и высказывают своей отношение, что было невообразимо еще несколько лет назад. Это результат прогрессивных шагов к демократии, и я считаю, что молодые иранцы, больше чем кто-либо другой, способны сформировать своей собственное будущее.
Этот прогресс будет медленный и ограниченный, настоящие изменения наступят, когда диктатура ослабнет изнутри или будет оспорена народом. Я оптимистично настроен относительно будущего Ирана, но я понимаю, что это длительный процесс.